The pilot called Pilot
Этой ночью Пилот снова ощутил холод, но не предал этому особого значения.
Время уходило, как песок сквозь пальцы, а он снова вместо того, чтобы что-то сделать с этим, пытался смотреть наверх.
Ему было скучно. Он испытывал нескончаемую скуку с тех пор, как перестал чувствовать боль, с тех пор, как исчез навсегда из его вен вызывающий ломки яд Левиафана, делавший из него лишь жалкое подобие разумного существа.
С уходом Левиафана из его мыслей, с уходом боли из нервов и соленых слез из мутных беззвездных ночей на краю галактики жизнь Пилота потеряла всякие ощущения. Он был подобен герметизированному сосуду, заполненному на 100% чувством тоски.
Ночами он выходил из дома и бродил среди призраков. Но он слишком явственно ощущал их мертвость, нереальность, несуществуемоесть в той плоскости, в которой существовал он, и поэтому он не мог долго любоваться ими, слишком быстро они ему надоедали.
Иногда он чувствовал наличие скрытой в его тонких руках мощи. Иногда он загорался желанием высвободить ее, проявить ее, показать всем, на что он, в конце концов, способен. Но в конечном итоге, все сводилось к тому, что у него попросту отсутствуют идеи.
Время уходило, как песок сквозь пальцы, а он снова вместо того, чтобы что-то сделать с этим, пытался смотреть наверх.
Ему было скучно. Он испытывал нескончаемую скуку с тех пор, как перестал чувствовать боль, с тех пор, как исчез навсегда из его вен вызывающий ломки яд Левиафана, делавший из него лишь жалкое подобие разумного существа.
С уходом Левиафана из его мыслей, с уходом боли из нервов и соленых слез из мутных беззвездных ночей на краю галактики жизнь Пилота потеряла всякие ощущения. Он был подобен герметизированному сосуду, заполненному на 100% чувством тоски.
Ночами он выходил из дома и бродил среди призраков. Но он слишком явственно ощущал их мертвость, нереальность, несуществуемоесть в той плоскости, в которой существовал он, и поэтому он не мог долго любоваться ими, слишком быстро они ему надоедали.
Иногда он чувствовал наличие скрытой в его тонких руках мощи. Иногда он загорался желанием высвободить ее, проявить ее, показать всем, на что он, в конце концов, способен. Но в конечном итоге, все сводилось к тому, что у него попросту отсутствуют идеи.